Ползут щупальца империи

Источник: "Русская планета"

Магнитогорец снял фильм про казачку Акулину, угнанную с Южного Урала в Хиву залетными киргизами, и других обитателей Российского государства.
В Магнитогорске заканчиваются съемки полнометражного исторического фильма «Гидра», действие которого охватывает эпоху от Ивана Грозного до наших дней. Режиссер — магнитогорец, актеры работают в городском драмтеатре имени Пушкина. О том, как можно снять масштабную картину в провинциальном городе с нулевым бюджетом, рассказал «Русской планете» ее автор Игорь Гончаров.

Запретная сторона Урала

Во дворе деревенского дома казак средних лет колет дрова, потом складывает их в поленницу, теребит лошадь, поправляет забор, поднимает лежащее не на месте бревно, смотрит в небо. Идет снег. Закадровый голос озвучивает его мысли: «Когда я слушал эту женщину, у которой по глубоким морщинам струились слезы, было трудно поверить, что это слезы благодарности и умиленья. Передо мной сидела не рассказчица, а благодарная и молящаяся женщина с умиленною душою и сокрушенным сердцем. Ее тихая, плавная речь не щемила душу, не содрогала нервы, не озлобляла против ее притеснителей, а как бы подсказывала каждому “прости их, Господи, не ведают, что творят”».

Мужчина открывает дверь и, занося поленья в дом, случайно сносит с косяка подвешенную подкову.

– Никак на счастье, Акулина Григорьевна? — говорит он.

Звучит щелчок мышки, и видео останавливается.

– Смотрите, вы заходите с мороза, поэтому голос у вас должен быть более светлый, прозрачный. Давайте еще раз попробуем, — предлагает режиссер Игорь Гончаров.

На экране ноутбука в очередной раз прокручивается отснятая сцена: в избу входит казак с охапкой дров и сбивает с косяка подкову.

– Никак на счастье, Акулина Григорьевна? — с паузой, выдержанной посередине, произносит в микрофон актер Магнитогорского драматического театра Владимир Богданов.

– Все-таки еще раз, — качает головой режиссер. — Вот здесь у вас идет движение, вы наклоняетесь. И эта динамика должна чувствоваться.

Сцена запускается снова, и актер терпеливо приникает к микрофону.

Фильм, над которым идет работа, условно называется «Гидра». Действие разворачивается сразу в нескольких временных пластах. Есть современная линия, связанная с учительницей казачьих классов Анной, которая периодически окунается в далекое прошлое, касаясь предметов из музея. Есть экскурсы в эпоху Ивана Грозного, сцены Пугачевского бунта.

Но в центре внимания — история молодой казачки Акулины, похищенной кочевниками из местной станицы и угнанной на юг, в Хивинское ханство. История вполне реальная — жена казака Степанова, жившего в Березовском поселке Орского уезда Таналыцкой станицы, действительно была в 1835 году угнана в Хиву отрядом залетных киргизов (как тогда называли все степные племена Средней Азии). Спустя пять лет пленники были отпущены ханом по требованию русского правительства, подкрепленным посылкой войск в Оренбург. О своих тяжелых испытаниях Акулина, дожившая до глубокой старости, рассказала в конце XIX века войсковому старшине Оренбургского казачьего войска Никандру Бухарину. Записки Бухарина под названием «Хивинка» и легли в основу сценария новой картины магнитогорского режиссера.

– Когда это читаешь в архивных источниках, даже не веришь, — говорит Игорь Гончаров. — Ведь такое случалось сплошь и рядом, в плен регулярно уводили наших женщин, детей. А мужья не могли ничего поделать, потому что был указ о запрете переходить на ту сторону Урала. И вот они стояли на берегу реки и смотрели, как киргизы уводят в степь их родных. И не могли ни выстрелить туда, ни преследовать. Правительство тогда опасалось войны с Хивой. Проблема решилась только в конце века, когда ханство разгромили и присоединили к Российской империи. Нам вот такие подробности в школах не рассказывают, но мы ведь живем в этих самых местах, все это здесь и происходило. И когда ты осознаешь, что здесь такое творилось, а мы не в курсе, то через тебя проходит ток, что-то пронизывает, случается замыкание. И ты понимаешь — надо это вытащить и показать.

Все начинается с Грозного

Предыдущий фильм Гончарова тоже относится к разряду «вытащить и показать». Тогда его всколыхнули протоколы допросов магнитогорского поэта Бориса Ручьева, репрессированного в 1937 году по обвинению в «контрреволюционном преступлении».

И тоже возникло ощущение, что в городе многого не знают о своем классике, несмотря на регулярно проходящие мероприятия в его честь.

– Потрясают-то не сами протоколы, а то, что это все не выходит наружу, — объясняет режиссер. — При том, что устраиваются дни памяти, улицы называются его именем, школы, библиотеки. Вот эта какая-то безграничная внутренняя показушность, фальшь, которую обязательно нужно преодолеть. Потому что она потихоньку переносится на отношение ко всему. И когда видишь, что все пропитано этой фальшью, это просто убивает, заставляет разочаровываться вплоть до того, что не хочется жить. Человека нужно окунуть в этот бульон безразличия, в котором он пребывает, показать, как поверхностны все наши действия. Хочется пнуть, уколоть. Понятно, что нас всех засасывает эта трясина, но временами появляется какой-то предлог — материалы, протоколы допроса, которые ты считаешь, что должен вытащить на свет и встряхнуть ими людей.

Картина «Дело № 4917», которую режиссер снял в прошлом году, документальная. Нынешняя работа изначально тоже задумывалась как документальная — повествование о записках Никандра Бухарина с авторскими комментариями и небольшими игровыми сценками, иллюстрирующими особенно яркие эпизоды. Разыгрывать эти сценки Гончаров позвал актеров из Магнитогорского драматического театра. Роль самого Бухарина исполнял Владимир Богданов, Акулину играла Мария Маврина. Но по мере съемок обнаружилось, что художественная часть стала приобретать все больший вес. Более того, оказалось, что актеры готовы не только к камерным, но и к масштабным, динамичным сценам — на природе, с массовкой, с лошадьми. И тогда замысел стал расширяться.

– Планка поднялась. Часть документальной составляющей мы стали отбрасывать. Если бы я изначально знал, что это игровой фильм будет, то по-другому бы все скомпоновал, теперь уже не изменить. Получился некий эксперимент. Но все равно структура фильма сохранила документальную поступь — там много закадровых размышлений. Да и сама идея картины более сложная, чем просто отдельно взятая судьба каких-то людей, — говорит Гончаров. — Там есть история личная. Над ней общая история этих мест в те времена. Над этим история расширения империи на восток. Над расширением империи тема некой безысходности, судьбы, рока. Начиная от самой империи до отдельных людей, мы все делаем то, что нам положено, исполняем какую-то сверхзадачу, при этом свято веря, что каждый делает то, что он хочет. Рост империи начинается с Ивана Грозного, поэтому мы включили в фильм и его. Самое странное, что он тоже действует как зомби, это нечто вложенное, это зуд не проходящий — царь не царь, если он не прирастит земель.

Заинтересованно листаю сценарий и почти в самом начале нахожу эпизод с монархом:

«Гроза. Окно. Силуэт Ивана Грозного. Он поджигает другой свечей из подсвечника свечу на столе, ставит ее рядом. Рука, ставящая подсвечник на стол. Царь упирается руками в карту. Мы видим царя со спины, видим его напряженный профиль. Из Москвы, как становится ясно зрителю, ползут щупальца империи и, переползая через границы Руси, двигаются на восток. Щупальца извиваются, точно голодные до новых земель. Царь снова опускается до уровня столешницы и щурится, сдвигаясь то вправо, то влево, как бы направляя те линии, что ползут из Москвы в даль столетий…

Смена плана. За окном гроза, на ее фоне силуэт Ивана Грозного, стоящего на коленях перед столом истории. Время от времени вид неспокойной свечи и царя, недоверчиво посматривающего на нее.

Музыка: саундтрек — тема «пространства».

Закадровый текст:

«Не то чтобы царь был падок до собольих шкур, душа его не о том тосковала. Не давала царю покоя даль неведомая, глушь восточная. Чуял он с востока опьяняющий ветерок, тот самый, что во все времена кружил венценосные головы. «Нет, не для потехи и праздности окаянной меня Отец Небесный над землею русской царем поставил», — размышлял царь в одиночестве, после чего присоединил он к Руси Сибирь, и немного успокоился. И с той поры тоске царской были подвержены все государи, что над Русью вставали и тянули они линию пограничную вплоть до самого Тихого океана, а те люди, что вдоль линии в крепостях селились, называться стали линейными казаками».

В конце сцены — звук грома».

К фильму, конечно, можно придираться и даже ерничать («царь размышлял… после чего присоединил он к Руси Сибирь, и немного успокоился» и другое), но нельзя не проявить уважения к режиссеру, который решился на этот проект. Тем более что легкой, конъюнктурной славы Игорь Гончаров не ищет. На вопрос о параллелях с современностью автор реагирует так:

– А можно нецензурно ответить? Ну ладно, скажу так, чтобы можно было напечатать. Вот уж на что плевать, так это на то, что скажут критики или блогеры. Если это, конечно, не касается художественной ценности. Люди, которые видят в большом только намеки на политику, неинтересны сами по себе. А уж их мнение неинтересно тем более. Если человеку предлагается весь мир, а он из этого мира выбрал только соринку какую-то и с ней ходит, остается пожалеть его.

Реализация — десять процентов

С актерами драмтеатра сотрудничать было легко. Они дисциплинированно приходили на съемки к назначенному времени, делали столько дублей, сколько потребуется, доводили до ума озвучку. И все это — совершенно бесплатно, на голом энтузиазме. Точно так же — бесплатно — удавалось добыть исторические костюмы и декорации. Навстречу шли краеведческие музеи и культурные учреждения, стоило только сказать волшебную фразу: фильм будет сниматься об истории этих мест. Если не получалось исполнить задуманное в Магнитогорске, помогал Челябинск. К работе режиссер привлек родственников, друзей и знакомых, совершенно случайные люди исполняли роли в массовке — просто так, ради интереса. Но эти преимущества стали и недостатками.

– С людьми была самая большая сложность, — вспоминает режиссер. — Собрать, заинтересовать их, причем настолько, чтобы они в ущерб своим домашним делам, планам, пришли в нужное время, в нужный час, и сыграли. Коэффициент реализации — процентов десять. Если тебе сто человек говорят, что придут, то придет десять. И нужно это сразу закладывать, иметь какие-то подстраховочные варианты. Людей хватает очень ненадолго. Сначала это вызывает интерес, пока кино, как некое явление, стоит от них в стороне и кажется чем-то загадочным. Но уже первый раз столкнувшись с этой кухней, они понимают, что это обычная работа, достаточно сложная, да еще и неоплачиваемая. Больше одного раза собрать их фактически невозможно. Исходишь из того, что это первый и последний дубль для этой сцены. А это означает невозможность что-то улучшить, какие-то недочеты исправить.

Тем не менее, фильм уже практически готов. Идет работа по его сведению и озвучке. К Новому году картина будет представлена магнитогорскому зрителю. Скорее всего, просмотр пройдет в кинотеатре «Партнер». Если все будет удачно и не возникнет вопросов к качеству продукта, то «Гидра» поедет на Московский кинофестиваль. Сейчас у нее в активе уже есть приз за лучший сценарий на Челябинском фестивале «Южный Урал, я люблю тебя» — туда была отправлена короткометражка, сделанная на основе одной из сюжетных линий. Если фильм придется по вкусу и столичным критикам, то будет шанс пустить его в прокат.

А пока съемочная команда оттачивает последние штрихи. На экране ноутбука вновь и вновь прокручиваются проблемные сцены, и режиссер ловит нюансы актерских голосов.

– Вот здесь, где она опускается на колени, надо произнести с напряжением, вы ее отталкиваете, и слова идут с таким давлением.

– Понятно. Сейчас…

Щелкает мышка. На видео Акулина обнимает ноги старшины.

– Да ты чего это, Акулина Григорьевна, да побойся ты бога-то, — взволнованным голосом говорит Владимир Богданов.

– Все, теперь хорошо, — выдыхает режиссер. — Спасибо, Владимир Викторович! Завтра еще часа два с половиной вечером надо будет посидеть.


Автор статьи: Ренарт Фасхутдинов, Магнитогорск.

Ссылка на первоисточник